Анатолий Гаврилов - Вопль впередсмотрящего [Повесть. Рассказы. Пьеса]

Снега нет, чёрная мерзлота, ветер, пыль, дым.

Каждое дерево состоит из корня, ствола и кроны. Каждое дерево имеет свои особенности. Качество древесины дуба тем выше, чем больше возраст дерева. Особенно ценится древесина морёного дуба. Древесина бука хорошо имитируется под орех, текстура древесины карельской берёзы создает впечатление курчавости и волнистости. Протрава усиливает текстуру. На мировом рынке высоко ценится древесина чёрного махагони.

Махагони… махагони…

Достать бы где-нибудь махагони, сделать что-нибудь эксклюзивное, выйти на мировой рынок…

Пропуск дома забыл, пошёл вдоль забора по бурьянам в поисках дыры, нашёл, а там — засада, потащили к начальнику охраны, но всё обошлось.

Модель я закончил и сдал, теорию тоже сдал, разряд получил.

Сбегал в магазин, купил бутылку коньяка, выпили с учителем в сушилке.

Шёл домой, напевая вышеуказанную песню, и снег действительно пошёл.

Он и сейчас идёт.

И всё вокруг чего-то ждёт.

Пасмурно, холодно, солнца давно уже нет.

Его и летом почти не было, а сейчас — вообще.

В чём дело, солнце?

Огород Зайцевых уже убран и вскопан, остались только поздняя капуста и хризантемы.

Хризантемы…

Первый снег выпал ночью и накрыл цветущие хризантемы, и бабушка их срезала и сделала букет. И вечером я с этим букетом поехал из своей Новосёловки на проспект Металлургов, 225, квартира 17…

Свадьба состоялась в конце февраля, баянист вдруг перешёл на исполнение каких-то собственных сочинений, непонятных, мизерабельных, мрачных, бесконечных, с претензией на трансцендентальность, и его попросили вернуться сюда, на землю, на свадьбу, и он обиделся, и вдруг заявил, что брак наш долго не протянется, и схватил свой баян и убежал…

Пасмурно, холодно, солнца по-прежнему нет. Летом тебя почти не видели, а сейчас — вообще…

Ещё ответишь перед сообществом людей, зверей, насекомых.

Что ты ответишь бледному одинокому подсолнуху на пустыре в районе «Факела»?

Доиграешься. Влепят тебе в твою трудовую книжку статью за прогулы, и помыкаешься тогда в поисках приличной работы, как и я когда-то в самом начале трудовой деятельности в качестве ученика модельщика модельного цеха завода «Точмаш»…

А как ты объяснишь своё непоявление Павлу Владимировичу, которого без тебя колбасит?

Вчера он приходил и жаловался на тебя, и я посоветовал ему съездить куда-нибудь, где ты есть, и он ответил: «Да. Именно. Знаю. Там сейчас солнце и скоро Праздник Вина. Туда. Знаю. Пока».

Через некоторое время он позвонил и сообщил, что взял билет до Кишинёва.

Родом он из Челябы (Челябинска), а юность его прошла в Кишинёве, и там сейчас солнечно, и скоро Праздник Вина, и женщины там темпераментны, а мужчины неагрессивны.

Через полчаса он снова позвонил и сказал, что в данный момент он весьма сомневается в целесообразности поездки.

Мне это очень знакомо. Начинаешь куда-нибудь лихорадочно собираться, но вдруг останавливаешься в столбняке: идти — не идти, ехать — не ехать. И снова замечешься, лихорадочно продолжишь сборы, и снова остановишься и тупо стоишь.

Через какое-то время он сообщил, что едет на вокзал сдавать свой билет до Кишинёва.

А минут 20 спустя: сдавать билет передумал.

Пришёл Дима со своим неизменным чёрным кейсом, где у него БАДы, и каждый раз ему говоришь, что не нуждаешься в БАДах, но он словно не слышит и гнёт своё.

Не смешно ли, не глупо ли человеку с нервически-измождённым лицом предлагать другим нечто волшебно-исцеляющее?

«Меня уже били», — сказал он.

Били за БАДы.

Забадыбили.

Вдруг появилось солнце, и всё вокруг преобразилось, озарилось, и одинокий подсолнух на пустыре у «Факела», срывая свои шейные позвонки, потянулся к нему, и…

И опять ушло, скрылось.

Продаются доски, гвозди, толь, рубероид, цемент, ДСП, ДВП, МДФ, дома, квартиры, машины.

Продаётся «Ява-350» 1968 года выпуска, в отличном состоянии, без проблем, сел и поехал.

В отличном состоянии.

Без проблем.

Сел и поехал.

Нужно подумать.

В отличном состоянии, без проблем, сел и поехал.

Именно такая была у меня.

Тогда, давно.

В отличном состоянии, без проблем, сел и поехал.

Нужно подумать.

Люди, дома, машины.

Бородач в брезентовке, в кирзачах, с тяжёлым рюкзаком за плечами останавливается, достаёт расчёску и зеркальце и тщательно расчёсывает свои пышные усы и бороду, и лицо обветренное и приятное, мужественное; ушёл в геологическую разведку ещё при Брежневе, долго и напряжённо искал, остался один и продолжал упорно искать, и нашёл, и это что-то чрезвычайно редкое и ценное, что несомненно позволит Родине смело смотреть в будущее, но главное сейчас — это встреча с родным домом, с родными и близкими…

Он улыбнулся сквозь слёзы, махнул рукой и пошёл дальше.

Пасмурно, холодно.

Солнца по-прежнему нет.

Может, ему уже не хочется освещать и обогревать нашу грешную землю?

Солнце, мы исправимся, выходи.

Пасмурно, дождливо, холодно.

Кофе, сигарета, и снова потянуло в сон, и ладно.

А вот Станислав Семёнович спит не более четырёх-пяти часов. Он много работает. Он — главный художник нашего театра. Он востребован и в других театрах. Он — лауреат Государственной премии. Он может много выпить, но уже через пару часов снова может спокойно работать.

Театр…. Первым моим театральным потрясением был спектакль «Аленький цветочек».

Было это в первом классе, ранней осенью, в Мариуполе. Шли пешком через старое городское кладбище, и вдруг стал паясничать. И Неонила Андреевна сказала, что нехорошо вести себя так на кладбище.

А паясничал я из-за Лиды Жуковой.

Она мне очень нравилась, и мне хотелось привлечь ее внимание.

Мы тогда жили на Бахмутской, рядом с ними. Время было голодное, мать часто болела, отец был где-то на Севере, и отец Лиды, грузин Вашакидзе, часто выручал нас с продуктами. У него было три дочери, но только с рождением сына он сразу всем им дал свою фамилию. И Лида Жукова стала Лидой Вашакидзе. И я по-прежнему был в неё влюблен.

В восьмом классе Вера Петровна предложила мне сыграть в школьном спектакле роль молодого Володи Ульянова. Но я как-то не решился, и эту роль отдали Ване Синеоку. А роль мамы Володи Ульянова играла Лида Вашакидзе, и по ходу спектакля она должна была в какой-то момент крепко прижать его к своей груди. Утешая, пытаясь успокоить возмущённое сердце сына. И Лида крепко прижимала Ваню к своей уже оформлявшейся груди, а ведь вместо Вани мог быть я…

Ремонт подъезда продолжается, и женщина в забрызганной спецовке просит ведро воды, а Валерий Юрьевич по телефону спрашивает, могу ли я ему на короткое время дать Леви-Стросса.

Нет проблем.

Живёт он в соседней пятиэтажке, на первом этаже, и у него почему-то очень часто забивается канализация. И под Леви-Строссом подразумевается сантехнический трос.

Он так шутит.

Человек он образованный, возможно, один из самых образованных в нашем городе. И он знает Леви-Стросса, и у него часто забивается канализация.

Однажды он явился за тросом в ночь под Новый год: «Гости пришли, а у меня в квартире говно плавает».

Леви-Стросс — французский этнограф, социолог, философ, один из главнейших представителей структурализма.

Пытался я его как-то читать, но оставил: слишком сложно.

Дождь кончился, проглянуло солнце, кот с подоконника грустно смотрит на улицу. Где за 10 лет своей жизни еще ни разу не был и вряд ли уже побывает.

За веткой берёзы блестит купол Казанской церкви. Вдруг резко потемнело и снова пошёл дождь.

Сдал в библиотеке «Жизнь Тулуз-Лотрека», взял «Жизнь Гогена», а в магазине — бутылку «Зубровки» и плавленый сырок и пошёл.

Хорошо гулять по городу, когда в сумке есть согревающее. И тогда всё в масть: и дождь, и ветер, и лужи, и летящие листья, и скользкий овраг за желдорбольницей, и чей-то взгляд из кривого домика на краю оврага, и последние осенние цветы в уже вскопанном огороде, и весело зеленеет стадион «Торпедо» — и «Торпедо» обязательно станет чемпионом, и серые дикие утки отдыхают на тёмно-зелёной воде Платошки у пожарной части, и никто их не трогает, не обижает.